http://www.eprussia.ru/epr/99/7421.htm
Газета "Энергетика и промышленность России" | № 07 (99) апрель 2008 года
Закрытый процесс остекленения, или Как я ездил в закрытый город, жители которого считают, что радиация – не самая опасная штука
Энергетика
Глеб СТАШКОВ, журнал «Город» (Санкт-Петербург)
Я чувствовал себя сталкером. Устроила родная редакция пикник, блин, на обочине. Но я держался. Поскольку, цитирую, «когда в Зону выходишь, то уж одно из двух: либо плачь, либо шути, – а я сроду не плакал». Оказалось… Что оказалось, можно понять из этих путаных и сбивчивых записок сталкера.
Про двухэтажный Озерск
Санкт-Петербург был основан Петром Великим. А город Озерск – Лаврентием Павловичем Берия. Он, как известно, курировал советский ядерный проект. В честь основателя благодарные жители назвали улицу – параллельную улице Сталина. В 1953 году ее, естественно, переименовали. Остались только легенды. Например, такая. Однажды, заехав в основанный им город, Берия потребовал коньяку. Ему подали армянский. Чем вызвали гнев наркома, поскольку тот употреблял исключительно грузинский. Отдел снабжения распорядился, и все советское время в Озерск завозили коньяк только из Грузии. Сейчас – бери хоть «Хеннесси». Хотя город до сих пор закрытый. Он и Озерском‑то стал 15 лет назад, а до этого числился Челябинском-65.
На въезде – КПП. Не банальный шлагбаум, а специальные проезды с металлическими решетками. Мы как официальная делегация получили привилегию не выходить из автобуса. Простая перекличка:
– Сташков!
– Я! То есть здесь!
Охрана по всему периметру города. Не объедешь, не проскочишь. Даже не проплывешь по озеру – там сети (мало ли – вражеская подводная лодка). Ходят патрульные катера. Говорят, в Озерске единственная часть внутренних войск, у которой есть свой военно-морской флот.
В гости (имеется в виду, в город) приглашают только близких родственников. Дальних – по случаю. Какая‑нибудь свадьба или похороны. Друзей – не принято. Каков у города основатель, такие и порядки.
И все это сомнительное удовольствие можно, условно говоря, оценить в 13,5 тысячи. Такова средняя зарплата на «Маяке», где работают 14 тысяч из стотысячного населения Озерска. Думаю, должна быть тоска по советским временам – тогда хоть снабжение было по высшему разряду.
Чувствую, что пора переходить к личным впечатлениям. Но их, к сожалению, мало. Жил я в гостинице. Где, разумеется, останавливался Берия. Он же распорядился строить дома не выше двух этажей – чтобы из‑за деревьев было не видно. Сейчас не спрячешься – на Озерск можно посмотреть из космоса. Через Google. Так что новый город – стандартные новостройки.
Двухэтажный Озерск производит довольно мрачное впечатление. Я погулял минут десять и отправился в бар. Там же ресторан, казино, боулинг и кинотеатр. Пиво – 40 рублей. Правда, в пластиковых стаканах. У стойки сидели студенты и решали какие‑то цепочки полураспада. После этого в боулинге я надеялся увидеть шары из урана. Или хотя бы светящиеся. Шары были обычные, а местный журналист меня обставил. Полное разочарование.
Про экологию и радиофобию
Первое разочарование было еще раньше. Мне заявили, что ни собак, ни коров о двух головах я не увижу. И ехидно добавили:
– Двухголовые – это в Кунсткамере.
– А как же авария?
В 1957 году авария действительно была. С выбросом в 20 млн кюри. Черт его знает, что это значит, но для сравнения: в Чернобыле было 50 млн. То есть сопоставимо. Но в Озерске 18 из 20 миллионов осели на пром-площадке.
– Те, кто там был, в основном умерли, – сообщили мне. – Зато кто выжил, живут и живут.
Надо сказать, люди в «атомо-граде» – энтузиасты своего дела (см. среднюю зарплату). Все время на все лады меня убеждали: радиация в некритических дозах если не полезна, то не факт, что вредна. По крайней мере, не доказано, что вредна. Да и что такое радиация? В самолете пролетел – нахватал. На рентген сходил – еще больше. А в Питере вообще столько гранита – что и говорить не о чем. Это все радиофобия, виною которой – Чернобыль.
Вот-вот, спрашиваю, а как же Чернобыль? Отвечают: большинство чернобыльцев умерли, потому что сами себя убедили, будто радиация вредна. Подтверждено исследованиями. Зато на заводах по обогащению урана – вроде как хуже некуда – директорам за семьдесят, хоть они всю жизнь там работают.
Еще один аргумент. Ядерные отходы низкого уровня активности сливают в закрытый Течинский каскад водоемов. В конце 40-х – начале 50‑х туда сбрасывались и отходы от производства, гораздо более радиоактивные. Люди в этих местах не водятся. Поэтому развелось без числа всякой живности. Обнаглевшие бобры строят хатки прямо на плотинах. И никто не знает, как с этим бороться. Потому что бобры занесены в «Красную книгу» и разрушать их хатки строжайше запрещено.
В проблемной деревне Муслюмово на берегу реки Течи (в честь которой каскад) уровень жизни выше, чем в окрестных селах. Хотя деревню все равно расселяют от греха подальше. Но мне обещали.
– Приезжайте летом. Местные татары за бутылку водки с удовольствием искупаются в запретной речке.
– И что с ними будет?
– Да ничего с ними, татарами, не будет. Если регулярно купаться 10 лет, тогда и дозу можно набрать.
В Восточно-Уральском заповеднике (там, куда улетели с промплощадки оставшиеся два миллиона кюри) – тоже, как меня заверили, прекрасная флора и фауна. Потому как главный враг природы не радиация, а человек. Оно, может, и так, но все‑таки ядро расщеплять – тоже не бобры придумали.
С чувством некоторого превосходства атомщики рассказывают о французах. На самом деле, конечно, они их уважают. У них, во Франции, доля атомной энергетики самая высокая в мире – 78 процентов. У нас – жалкие 16 процентов (половина – это газ).
– А ведь мы построили первую АЭС, – сокрушаются атомщики.
Но французы сливают низко- и даже среднерадиоактивные отходы не в Течинский каскад, а в Ла-Манш.
– А как же англичане?
– Англичане молчат. Они сливают по другую сторону. А потом Гольфстрим несет все это на норвежскую селедку.
А уж селедка, добавлю от себя, по‑любому молчит.
Про ОЯТ и Завод-235
Завод-235, собственно, и был целью нашего путешествия. Это единственное в России предприятие, на котором перерабатывают отработанное ядерное топливо.
– Хотя мы предпочитаем говорить: облученное ядерное топливо, – заметил зам главного инженера.
Да ради бога. Я буду писать ОЯТ. Эту аббревиатуру все должны помнить – несколько лет назад по поводу ввоза этого ОЯТ была большая буча.
Завод-235 встречает гневными стихами на стенде под нейтральной вывеской «Славы отцов будем достойны»:
Когда страна в щите нуждалась,
Мы создали ей этот щит,
И супостатам лишь осталось
Умерить зверский аппетит.
Впрочем, сейчас производство – сугубо мирное, о чем и свидетельствует второе четверостишие:
Обрел наш атом профиль новый,
Но мы по‑прежнему в строю,
Тебе, завод, даем мы слово:
Не запятнаем честь свою.
После инструкции нас повели по длинному коридору, в середине которого пришлось раздеться. Совсем.
Впереди – Зона. Либо плачь, либо шути. Я смеялся. Передо мной шел абсолютно голый оператор со штативом и камерой. Нам выдали белые одежды: носки, подштанники, рубаху, комбинезон и поварской колпак. Плюс черные ботинки и счетчик Гейгера.
Наконец‑то я почувствовал себя настоящим сталкером. Романтическую атмосферу испортил кто‑то из лиц сопровождения рассказом о том, что во Франции одежка тоже белая, но помоднее. (Кстати, во Франции ОЯТ перерабатывают даже в курортном Шербуре, где зонтики.)
Надо бы рассказать про процесс переработки ОЯТ. Тут возникает сложность. Атомщики говорят на треть по‑русски (главным образом союзы и предлоги), на две трети по‑своему. Их язык состоит из аббревиатур. Спрашиваю:
– Есть какой‑нибудь человеческий синоним слову ТВЭЛ?
– Есть. ТВС.
Кто‑то взмолился:
– Говорите по‑русски!
– Я и говорю: ТВС от ВВЭР-440 погружается…
Самое удивительное, что даже шофер на выезде из города закричал на солдата:
– Ты чего – не понял? КСП позови!
Наверное, это заразно. Или думают: мы, мол, не хуже ядерщиков.
Короче говоря, ОЯТ привозят в специальных вагонах. Разгружают и отправляют на несколько лет в бассейн. Это самый мрачный бассейн из всех, которые мне доводилось видеть. Ходишь по плитам, между которыми довольно большие щели. Над головой жуткие металлические конструкции. Нелепый плакат «Слава труду». Мир после техногенной катастрофы. Сквозь щели видно, как под толщей воды стоят то ли ТВЭЛы, то ли ТВС. В общем – ОЯТ. Остывает. Ждет очереди на переработку. Как правило, несколько лет.
Переработка заключается в следующем. Из ОЯТ выделяют ценные компоненты. Как выразился зам главного инженера:
– Наш завод выпускает товарную продукцию трех ассортиментов: уран, плутоний и нептуний.
Мне очень понравилось, как он это сказал. С достоинством, но спокойно. Как будто три ассортимента – это бублики, рогалики и ромовые бабы.
В общем, полезное идет назад – в ядерный реактор. А бесполезное превращают в стекло и в таком виде хранят. Для безопасности. Если бы в 57‑м году хранили в остеклованном виде, ничего бы не взорвалось.
Процесс остекловывания нам показали, но ничего интересного. Я ожидал нечто вроде мартеновской печи, а вместо этого – в темноте видна какая‑то красненькая полосочка.
Мощности завода рассчитаны на переработку 400 тонн в год, а загружены только на 200 тонн. А французы с англичанами перерабатывают на двоих 3000 тонн. А шведы ОЯТ вообще принципиально не перерабатывают, только хранят. От выводов воздержусь. Вернее, отмажусь такой фразой: президент (Путин) и правительство приняли решение о развитии атомной энергетики, о доведении ее доли как минимум до 25% и о выделении атомной отрасли 50 млрд долларов на период с 2008 до 2015 года.
В качестве философского обобщения: я думаю, человечество погубит само себя. Не обязательно атомщики, может, генетики, но кто‑нибудь обязательно погубит. Зато бобрам будет хорошо.
Отправить на Email
Также читайте в номере № 07 (99) апрель 2008 года:
-
Германия: E. On займется мусором Германский энергетический концерн E. On намерен стать крупнейшим европейским оператором мусоросжигательных заводов. Об этом заявил Карстен Штебляйн, глава новой дочерней компании E. On Energy from Waste, в планы которой входит активная экспансия и за пределами Германии, включая покупку и новое строительство мусоросжигательных заводов. К 2015 году компания надеется преодолеть планку выручки в 1 миллиард евро, увеличив оборот примерно в ч...
-
МРСК становятся управляющими компаниями К 1 апреля завершилась консолидация двух межрегиональных распределительных сетевых компаний – МРСК Северо-Запада и МРСК Волги. На день раньше статус единых операционных компаний получили сразу четыре МРСК – Центра, Сибири, Юга и Северного Кавказа. К ним присоединены входящие в их конфигурацию распределительные сетевые компании (РСК). Первой же, как уже писала ЭПР, 29 февраля консолидацию завершила МРСК Центра и Приволжья. Таким о...
-
ООО «Русский уголь» выиграло аукцион Аукцион на право пользования угольным участком «Евтинский Новый» в Кемеровской области с целью разведки и добычи каменного угля выиграла компания ООО «Русский уголь». Аукцион завершился после первого шага, на цене 88 миллионов рублей. Участок достался «Русскому углю». Стартовый размер разового платежа составлял 80 миллионов рублей. ООО «Русский уголь» получит лицензию на право пользования недрами сроком на 20 лет с возможностью ее прод...
-
Штокмановское поможет газификации Разработка Штокмановского месторождения поможет газифицировать Мурманскую область уже к 2013‑2015 годам. Об этом рассказал губернатор региона Юрий Евдокимов (на фото) на встрече с главой ОАО «Газпром» Алексеем Миллером. В планах разработчиков Штокмановского месторождения – постройка газопровода от шельфа Баренцева моря до города Волхова в Ленинградской области. Именно эта ветка поможет доставить газ в отдаленные города и поселки ...
-
Нижегородская АЭС: пора начинать Глава госкорпорации «Росатом» Сергей Кириенко (на фото) считает, что работу по подготовке строительства АЭС в Нижегородской области нужно начинать уже сейчас. «С учетом того, что к 2016 году должен быть сдан первый из четырех энергоблоков будущей АЭС, работу нужно начинать уже сейчас», - сказал С. Кириенко журналистам в Нижнем Новгороде в ходе Ярмарки атомного машиностроения. Он уточнил, что, хотя средний срок строительства составляет...